Меню
Главная
•Детская страничка
Библиотека
Фотоальбом
Православная поэзия
История г.Мурманска (фотографии, тексты)
Мастерская (Пасхальные яйца, кресты)
Новости из прессы
Из епархиальной газеты
Творчество мурманчан
Спасо-Преображенский Кафедральный собор
Церковь об ИНН и печати антихриста
Гостевая книга
Обо мне
Полезные ссылки
Последние обновления
Просят о помощи
Православные знакомства православных мурманчан (и не только)
Форум
Приватный чат
Подписаться на рассылку сайта <Романов-на-Мурмане>
Введите E-mail:
Счетчики

содержание

Пришел в мир новый человек. Кажется, что, его первым криком огласилась вся Вселенная, весь мир. Вот этот человек кричит, высоко поднятый руками улыбающихся врачей, которые объявляют усталой, плачущей от счастья матери: “У вас прелестная девочка, дочка! Какая красавица! Она просто чудо!” Конечно, чудо, конечно, она самая хорошенькая из всех, ваша девочка. Ваша хрупкая веточка, ваш беленький цветочек, ваш серебряный колокольчик. Сколько радости, сколько долгожданного счастья обрушилось на головы родителям! Это совсем теперь неважно, что папа мечтал о сыне, а родилась дочка.

Такая маленькая, такая крошечка... И сейчас, когда родителям вдруг приходит на ум мысль, что в один прекрасный момент их девочка, их солнышко, придет домой и скажет: “Дорогие папа и мама, мы с Димой (или с кем там еще?) решили пожениться”, - то такая мысль представляется едва ли не кощунством или по меньшей мере громом среди ясного неба. Один молодой человек, впервые став отцом девочки, глядя на свою недельную дочку говорим жене: “Слушай, я не знаю, что сделаю с ее воздыхателями и кавалерами! Ох, и задам я им жару, уж я им покажу... Каждого буду лично проверять!” Впрочем, так чувствуют многие отцы, многие отцы так думают. Но ведь для того и приходит в этот мир маленькая женщина, чтобы вырасти чьей-то верной женой, доброй любящей матерью, хранительницей своего теплого и уютного семейного очага. Быть кому-то поддержкой опорой, сестрой, другом, единомышленницей, соратницей; тем, кто способен на сочувствие и сопереживание, у кого всегда найдутся верные слова, своевременное утешение, чье терпение и кротость никогда не иссякают, одним своим присутствием способен подвигнуть на самые великие и благородные свершения, - быть, согласно повелению Божию, помощницей мужу своему.

Нельзя сказать, что все их старания увенчались успехом: спустя неделю умерли два щенка. Тогда девочки оставили хлопоты и, брезгливо морщась, сказали, что не намерены больше ухаживать за животными, поскольку те, вероятнее всего, заразные. Их никто не осудил. Однако мальчишки не оставляли щенят, они постоянно прибегали ко мне за советом и помощью, спрашивали, как выходить маленьких страдальцев. И как-то раз я поддалась на их уговоры и сходила с ними в сарайчик.

Ребята выполнили свои намерения: они купили нужное лекарство и выпаивали им того последнего щенка, который все же сумел выжить. Они каждый вечер или после каждого кормления прибегали и докладывали, что они сделали и каков теперь результат их трудов. Щенок окреп и даже научился выбираться из коробки, едва заслышав шаги своих “нянек”. Но и девочки, отказавшиеся было от дальнейшего ухода за беспомощным животным, свои намерения тоже осуществили.

В один злополучшлй день вбежали к нам в квартиру и, задыхаясь от горя и негодования, с трудом подбирай слова и едва сдерживая рвущиеся наружу ругательства, хором доложили: “Эти... эти... они... Танька... Мама, тетя Лена, они его утопили! Они пришли, забрали его и у-то-пи-ли-и-и!!!” Действительно утопили. И скрылись. Мальчишки напрасно разыскивали их, желая расправиться по-свойски.

Девочки же в то время, когда их искали, с интересом листали под окнами нашей квартиры “Плейбой”. Я услышала их голоса И, выйдя, спросила: “Как же так, девочки? Вы же девочки... Как вы смогли утопить взрослого уже щенка, ведь он же живой был, такой большой, с открывшимися глазками, а вы его убили,..” меня, взрослую женщину, душили слезы, а девочки совершенно спокойно, без стеснения продолжая рассматривать бесстыдный журнал, безразлично отвечали: “Да мы решили, что он подыхает. Вот Таня и предложила его утопить. Мы и утопили”. На мой вопрос, а почему же они не пришли и не спросили, как его лечить и чем помочь, девочки отмахнулись oт меня, как от назойливой мухи. “Цокая” языками и закатывая глаза, охая и стеная, всем своим видом показывая, насколько я их утомила своими поучениями и никчемными вопросами, девочки переместились в другое место и продолжали рассматривать порнографический журнал, оставив меня сотрясать воздух ненужными им вразумлениями.

У всех этих девочек — благополучные семьи, где есть и папа и мама, хорошие квартиры и красивая одежда. Одна девочка - из многодетной семьи, у нее есть новорожденный братик, другая девочка - дочь ветврача, третья - дочь врача терапевта. Четвертая девочка, не принимавшая участия в “казни”, как ни странно, из семьи не совсем благополучной. Ее воспитывает бабушка. Самое ужасное, что каждый из родителей этих девочек в ответ на мои сетования, пообещал купить мне нового щенка. Да не щенок мне был нужен! Я так хотела, чтобы они объяснили своим девочкам, будущим женам и матерям, что так нельзя... Нельзя убивать. Нельзя распоряжаться чужой жизнью. Женщина призвана дарить жизнь, растить, оберегать все живое, быть доброй и чуткой, не быть жестокой, но... меня никто не понял.

Трудно с мальчишками, но с девочками ничутъ не проще. И мальчики и девочки, подрастая, становятся чрезвычайно сложными. Их как будто бы подменяют, и все те ценности, так старательно и любовно прививаемые родителями в семье, внезапно утрачивают для подростка всю былую значимость. А можно ли обойтись без откровенного неприятия, можно ли все решить “малой кровью” и сохранить ребенка для дальнейшей нормальной жизни, где нет места ни наркотикам, ни пьянству, ни распутству, ни бандитизму, ни жестокости? Как достучаться до души и сознания своей растущей дочки так, чтобы она сумела донять: не враги ей домашние ее - они спасают и оберегают ее, сохраняя для лучшей участи.

содержание

Не так давно в дверь моей квартиры раздался громкий стук, и я поспешила открыть дверь. На пороге стояла Тамара: “Слушай, поедем ко мне, пожалуйста. Веру Павел в роддом отвез, а там мой Василий с ребятами остался. Один. Мужик он и есть мужик. А у Анечки зубки режутся дальние, а Акимка вчера упал и шишку на лбу набил. Поедем, а? Переночуй со мной? Я всех “наших” (т.е. общинников) обзвонила, молитв просила, да еще вот батюшке звонила. Да все равно что-то так волнуюсь!..”

Беседа текла, подобно маленькому ручейку, неспешная, обстоятельная. Тамара вспоминала прожитую жизнь, а я с интересом слушала. Такие хорошие люди, добрые, сердечные, все у них мирно да ладно, и дети получились хорошие. Как так они сумели?

- Да я тебе уже говорила, помнишь, нaвepное, - Тамара смотрела куда-то вдаль, будто бы вглядывалась в свое прошлое, - бабка моя была из дворянок. Из тех, знаешь, в таких капорах, пледах, чопорная немного, но очень чуткая и добрая. Верующая. И квартира у нас была как музей: картины старинные, книги, фарфор, серебро столовое (часть в войну сдали на нужды фронта), часы напольные с боем, подсвечники, салфетки, скатерти льняные... Обращение такое... Как в старину, чуть ли не “сударь” и “сударыня”.

И вот у бабки Лизаветы вся комната была в иконах - старые такие, темные, я по малолетству их немножко побаивалась. А потом бабушка показала мне, какие лики светлые, какие глаза у святых добрые, рассказала про них. Даже теплом от икон повеяло, и я перестала бояться. Бабуля хитрая была. Всем говорила, что иконы, Библия, Псалтирь, молитвенник - это “историческая ценность”, а сама, конечно же, молилась. Меня учила. Сестер моих, братьев. Мама, та как-то не очень к религии, но и не сопротивлялась особо. Бабушка всех нас окрестила, и помню, что даже причащаться куда-то мы ездили с нею за тридевять земель. Мы уж с Василием моим поженились, она тогда только умерла. Нас еще перед свадьбой иконой благословила. Вася-то тогда так скривился, так ссморщился, но ничего, стерпел. Жалко, квартиру бабушкину обокрали, почти что все унесли. А та икона, вон она, видишь? Богородица Казанская, я ею Веру с Пашей благословляла, так она одна и уцелела, потому что у меня дома была как бабушкино благословение.

Ну вот, познакомились мы с Васей, я - к бабушке. Так, мол, и так, говорю. Парень тут один, не знаю, боязно мне. А бабушка говорит: - Не бойся, детка, молись почаще, Бог даст - и сама все поймешь. Я тоже помолюсь”. Я уже и институте училась, на четвертом курсе. Такая тихоня была... Ну, а что в Бога верила, конечно же, никто не догадывался. Если надо было что-то говорить - в смысле верю ли я в Бога, то говорила: “Я об этом не задумывалась”. И правда, что задумываться? И так все ясно. Мне свое ясно, а интересующимся свое.

Даже не представляю, как бабуля так хозяйство наше вела, что и все посты соблюдались, ненавязчиво, спокойно. Отец с матерью не сопротивлялись, оба были старинной закалки, профессора. Отец врач, говорил, что и молился, когда тяжелые случаи бывали. Мать педагог, тоже к Богу время от времени обращалась. Умерли, правда, рано. Война, проклятая, подкосила. Они из Ленинграда в первую зиму вывезены были, успели поголодать. Царство Небесное, оба просили отпеть их, когда умрут, и по-христиански похоронить.

Повстречались мы с Васей, повстречались, да и поженились. Он у меня хороший, слава Богу. Не пьет и не пил, спокойный, рассудительный, руки золотые, добрый. Стали жить. Он тоже был крещеный, но не верил. Вернее, вот он точно никогда не задумывался о вере. А я не стала с ним скандалить и доказывать, что Бог есть и крещенному в Него не верить грешно. При нем не молилась, чтобы не смущать лишний раз. Постилась незаметно. Он, если невзначай увидит, как я крещусь, бывало, начнет надо мной подшучивать по-доброму: “Христианочка ты моя, мученица при муже-варваре”. Я молчу. А овощи всегда любил больше, чем мясо. Потом, знаешь, он на стройке старшим прорабом работал, так у них там случилась страшная авария. Упал башенный кран. Вася мой стоял в метре от этого места. И - чудо какое! Рядом был выкопан котлован, шли дожди, и в котлован набралось воды до самых краев. Получилось подобие хорошего бассейна. И вот когда кран накренился, то крановщика выбросило из кабины (а стрела была поднята выше пятиэтажного дома) - и прямо в этот бассейн. Даже царапинки на нем не было, только испугался. И Василий мой после этого случая заикался целый месяц. А потом и говорит: “Ну, мать, видать, твоими молитвами мы уцелели”. Тогда я его попросила: “Сделай кивот для бабушкиной иконы”. Сделал, да такой красивый получился кивот - как из кружев! Лампадку уже сам повесил.

Стали с ним говорить. Он вроде бы и верит и не верит. Сомневается. А я ему сказала тогда, вот, дескать, ум твой не верит, сомневается, а душа - постница. Не принимает она у тебя мяса, сам знаешь. Он подумал-подумал и согласился со мной. Слава Богу, услышал Он мои молитвы о муже. Потихоньку, полегоньку Вася и молиться приучился, и причащаться мы ездили с ним. Совсем стало хорошо.

Целый день Василий не отходил от кроватки с малышами, так был счастлив — каждый вздох их ловил. А вечером, когда стали купать детей, я ему сказала, что мальчик чужой. Муж засмущался, он не знал теперь, как относиться к чужому ребенку. Тогда я ему сказала: “Не бывает чужих детей, мы - люди. И дети наши - человеческие детеныши. Значит, все они - наши. А вся смута твоя - от ума. Ведь если бы я не сказала тебе, что мальчик не наш, то ты и любил бы его, как собственного. А если бы сказала, что девочка не наша, то ты сомневался бы в своих чувствах к ней. А ты не ум слушай, а душу свою и сердце свое. Ты ведь у меня такой хороший, добрый. Смотри, какой славненький мальчишечка, разве могла я позволить, чтобы его - и в детдом? А если ты его не хочешь, то давай отнесем, пока ни мы, ни он не привыкли. Пусть живет в сиротском приюте”. Как тут схватил, как прижал Вася мальчишку к себе! “Не отдам, — говорит, - еще чего! Мой это сын! Наследник!” Так у нас Тихон и “народился”.

Тиша сейчас служит, хочет остаться в армии, невеста у него, спокойная такая девочка, забегает к нам частенько, о письмах Тихона рассказывает, так что мы дожидаемся его все вместе. Они на приходе познакомились, стали встречаться, а тут - армия. Ксения учится, уже на третьем курсе, будет филологом, Бог даст. Тиша письма часто пишет, не забывает. Жалеет, что с племянниками не понянчился. А когда Верочке сказали, что у нее снова будет двойня, то она решила: если будут мальчики, то одного назовет Тихоном в честь брата. И Паша не возражает. А если девочки, то одну назовут Елизаветой, как прабабок, ведь у Паши прабабка тоже Елизавета. Вот - так мы и дожили до внуков с моим Васей.

содержание

Так и стали мы жить вчетвером. Нужно сказать, все наши родственники восприняли появление в нашем семействе Тихона совершенно спокойно, как должное. Отец Васи тогда уже умер, а его мать приехала к нам, чтобы помочь с детьми. Мои мать с отцом тогда стали болеть, но тоже старались облегчить нам наши хлопоты в меру их сил. На семейном совете мы решили, что пока дети не “поднимутся”, на работу я не вернусь. И муж и свекровь в один голос заявили, что не хотят, чтобы дети ходили в детский садик. Я и сама, как врач, знала: пока дети в садике привыкнут друг к другу, все изболеются, и психике ребенка очень трудно привыкнуть к такой резкой перемене окружающей обстановки. Начинаются конфликты и срывы.

Муж выхлопотал на предприятии дачный участок за городом, привез туда строительный вагончик, выкопал колодец, построил “удобства”, и с тех пор каждое лето мы с детишками проводили на природе, на своих овощах, фруктах, ягодах, на солнышке, у озера. Дети росли крепкими, здоровенькими, все лето бегали босиком по травке и песку, купались в озере, загорали, пили козье молоко. А заодно мы со свекровью приучали их к труду. Муж смастерил им лопатки, грабельки, леечки - весь садовый инвентарь. Тихону сделал маленькую пилу, купил молоточек, постоянно брал его что-либо помогать “по-мужски”. Василий работал всю неделю в городе и жил в нашей городской квартире, а на выходные приезжал к нам. Как же его ждали ребята! По воскресеньям мы ходили в близлежащую деревню к обедне в местном храме... Такие это были радужные и радостные годы!

Хочу сказать, что с двумя детьми, наверное, проще, чем с одним. Они подросли и стали играть друг с другом, а мы со свекровью могли сниматься бытом, по очереди приглядывая за малышами. Мама Василия - человек беспокойный. Видя, что мы с мужем верим в Бога (что никак не противоречило ее натуре и убеждениям), как-то через знакомых нашла храм, который ни разу не закрывали. Этот храм был совсем близко от нашего дома, и в то непростое время (последний всплеск гонений на Российскую Церковь) мы с Божией помощью смогли бывать на службах и причащать детей. Мы приезжали к началу богослужения и оставались в храме подолгу, так как мой Василий непременно находил в храме что-то такое, что требовало его вмешательства: то печка плохо топится, то крылечко покосилось, то крыша где-то подтекает. Пока не разберется и не устранит неполадку - домой не поедем.

Но вот они уже пошли ножками. Вася с удовольствием занимался обоими детьми, и дети любили его без памяти. Но это и понятно, что вскоре “мужики” сплотились в свою группу, нам, женщинам, оставалось приятное общение друг с другом. Это не было противостоянием, ни в коем случае. Просто Вася стал учить Тихона, брать его с собой то на стадион, то на рыбалку, то мотоцикл починить. То возьмутся что-то полезное для дома мастерить: табуретки речные, диван перелицуют, цветочные горшки разрисуют, да по дому всегда работы много. Конечно же, Тихон больше мешал, чем помогал, но отец никогда на него не раздражался, а знай, нахваливал. А мы так уж, “по-бабьи”, хлопочем но дому, возимся, мужиков с работы поджидаем. Разговоры всякие ведем, и Верочка непременно с нами. Ласковые они были с Тишей, простодушные. Сказки любили, песни просили им петь, книжки читать. Слушают сидят, затаятся, как воробушки.

Верочка уже к пяти годам могла пыль протереть, посуду небьющуюся помыть (конечно, приходилось иной раз и перемывать), тарелки на стол поставить, ложки разложить, и так все добросовестно старалась исполнить. Крошки со стола сметет так аккуратненько, в ладошечку. Стирать помогала, полоскала небольшие вещи - свои и Тишины платочки и носочки.

Если мы с дочерью делали какую-либо домашнюю работу, то мы со свекровью не забывали иногда говорить, что те или иные наши действия напоминают то, что делали библейские или евангельские женщины. Готовим еду, как Ревекка готовила кушанье Иакову, подметаем - как та самая женщина, что ищет затерянную драхму. И обязательно какую-нибудь “драхму” находили: то пуговку красивую, что под диван закатилась, то игрушку за шкафом, то еще что-нибудь. Девочка (как и ее брат) привыкла к тому, что любое и каждое свое действие можно и нужно соотносить с Богом, со Священным Писанием.

И ребята привыкли, что у нас принято заботиться друг о друге, привыкли к тому, что в семье все тесно взаимосвязаны. И одна из главных обязанностей семейных людей - это помочь ближнему своему не согрешить, ничем и никак не соблазнить родного человека. Мы часто попускаем себе равнодушие по отношению к детям или родителям. А это зачастую соблазняет родного человека. “Вот, например, я не стану готовить обед, захочу книжку интересную дочитать. А папа придет с работы голодный, рассердится на меня - вот и грех. Или вот вы с Тишей разбегаетесь, расшалитесь, станете шуметь, разбалуетесь, и вам трудно будет слушаться меня, папу или бабушку. Мы же, в свою очередь, станем раздражаться на вас — вот и снова грех. Конечно же, очень хочется бегать и играть, но любым забавам должен быть положен разумный предел: чтобы и вам было интересно, и нам не накладно”. И дети, видя нашу заботу друг о друге, старались поступать точно также.

Отец придет с работы, еле на ногах стоит от усталости, а тут уже Тихон с маленькой скамеечкой, чтобы отец сел и снял обувь. Василий умывается, а Верочка стоит и полотенце на готове держит. Пока мы на стол собираем, Вася приляжет отдохнуть, а ребята рядом присядут и гладят его по волосам, гладят... Жалеют. И друг о друге заботятся: Верочка всегда проследит, чтобы у Тиши все пуговицы были и проишиты и застегнуты, чтобы носовой платок всегда был при нем, как будто бы она старшая. А Тихон смотрел за тем, чтобы их обувь была в порядке и чтобы друзья и подруги не обижали бы Верочку.

У нас дома тоже были лакомства, но в разумных количествах, и в основном домашнего приготовления, я даже конфеты научилась сама делать. Игрушки тоже были, и тоже достаточно. А ногтей я не красила, туфель на каблуках не носила. Долго беседовали с дочерью. Объясняла ей, что всему нужен разум ный предел. Разве покупные шоколадки вкуснее наших домашних тянучек и ирисок? Ну и что, что на магазинных конфетах обертки яркие, ведь главное - не форма, а содержание. А зачем маленькой девочке красить ногти и носить каблуки? Зачем человеку столько лишних вещей? Ведь он не сможет одновременно сидеть на двух стульях, есть сразу двумя ложками, надевать два платья, играть двумя куклами.

К тому времени дети знали, что такое грех, и знали, что грешить — это себе вредить и Бога огорчать. Знали они также и то, что Господь очень любит нас и милостив к нам безмерно. Вот у нас только папа работает, а мы ни в чем не нуждаемся, никто из нас серьезно не болеет, у нас есть крыша над головой, хлеб на столе и пироги в духовке. И праздники у нас — чистлые, церковные, и будни наши - радостные. Каждое утро несет нам радость, оттого что мы проснулись живые и здоровые, все имеем, в мире и согласии, за это и нужно благодарить Бога. Господь подарил нам любовь друг к другу, и это необходимо постараться сберечь. У нас есть самое главное и самое необходимое: Бог и любовь. И сетовать на то, что кто-то живет богаче нас и оттого как будто бы лучше, грешно. Не в богатстве счастье. Счастье жить с Богом и в Боге, это намного важнее, чем тряпки, куклы и конфеты.

А какой у нас чудесный огород и какие чудесные Верочка выращивает там цветы, а какая сочная да крупная у нее растет редиска! Да разве же у нас скучно?! Глупости какие. А то, что мы с папой не раскрашены и не разнаряжены, так что из этого? Разве мы с папой от этого стали хуже, меньше любим наших детей? Разве одежда красит человека? Да и чем наши платья хуже платьев мам Верочкиных подруг? Смотрите-ка: то, что мы шьем с бабушкой, ни в каком магазине не продается, второго такого платья 6ольше нет. Так что еще не ясно, кто на самом деле “моднее”. Дочка быстро утешалась. Однако с теми девочками, которым было у нас скучно дружила неохотно.

Дочка спрашивала меня, почему в семьях ее подруг нет икон, почти никто не молится и не постится. Что я могла ответить? Говорила, что на все воля Божия. Значит, не пришло время этим людям уверовать, не готовы они Господа воспринять. Ну и это не беда, Господь все равно достучится до их сердец, и они непременно впустят Его в свои души. Таких людей нельзя осуждать, впрочем как и остальных. Советовала Верочке, если она так обеспокоена неверием подруг, пусть помолится об их вразумлении, но не принуждает своих знакомых к вере, и не спорит по поводу их неверия, не превозносится своей верой. Да, ребенку в пять-шесть лет невозможно подолгу удерживать внимание на чем-либо определенном. Но ведь Верочка не одна - у нее есть я, папа, бабушка. Когда я, или муж, или бабушка приходили к детям перед сном, то всегда молились вместе с детьми короткими молитвами, в которых непременно просили: “Прости нас, Господи! И спаси нас. И помилуй папу, маму, бабушку Дусю. И Настю, и Иру, и Дениску с Катюшкой, и их пап и мам”. Так занятно было наблюдать, как ребята старательно крестились и очень серьезно каждый вечер повторяли свои “ектений”. А утром “ектений” повторялись в ином варианте: “Здравствуй, Боженька, доброго Тебе утра! Нам, спасибо, хорошо спалось. Боженька, помоги нам день пережить, не грешить сегодня,- все слушаться. Папу и маму сохрани. И Настю, и Иру, и Дениску с Катюшкой, и их пап и мам. И вразуми ж Ты их, Господи! И нас прости, пожалуйста!”

Когда Вера и Тихон спросили нас, откуда врутся дети, то мы с Василием сказали, что детей посылает людям Бог. И тогда мама рожает ребенка и даже двух, а иногда и больше. Папа тоже для этого процесса нужен и важен, без него детей родить невозможно. Мы с Васей рассказали нашим малышам, что Господь благословил нас детьми только тогда, когда мы с папой повенчались. Мы не заостряли внимания детей на области пола. Осознание того, что они разные прошло, спокойно и естественно. И ни у Веры, ни у Тихона не возникло желания полюбопытствовать анатомическими отличиями друг друга. И Вера и Тиша знали, что она — девочка, а он - мальчик. Они устроены по-разному. Верочка - как мама, а Тихон - как папа. Брат с сестрой знали, что со временем и сами станут родителями, вот поэтому они и отличаются друг от друга.

Вечером к нам пожаловали “гости”. Родители маленького охальника пришли к нам разбираться. Призвали к ответу нашего Тишеньку. Он не отрицал, что подрался, но ничуть не жалел об этом и ни в какую не желал извиняться. О причинах драки он тоже не распространялся. Молчала и Вера, ей было стыдно, что она подверглась такому надругательству над собой. И когда мы стали настаивать на извинении, то Тихон ответил, что пусть Руслан снимает трусы со своей сестры Наташи, а к Верочке чтобы и не смел подходить. Настаивать на извинении мы перестали, а родители “потерпевшей” стороны вынуждены были пристыженно ретироваться.

Мы с Василием часто беседовали с нашими детьми, когда они приходили и спрашивали нас, зачем нам нужны уши, глаза, почему у людей растут волосы на голове и т.д. Я, как врач, объясняла им назначение тех или иных органон. Рассказывала о том, что Бог сотворил человека таким, и у человека все нужно и полезно. Бог дает людям здоровый организм, и его нужно беречь. Говорила деткам, что они крещеные, верующие, и поэтому Господь ждет, что и их дети придут в мир крепкими и здоровыми и смогут потрудиться во славу Божию. Поэтому нужно стараться и сберегать свое здоровье: не грызть ногтей, мыть руки, уши, шею, чистить зубы. Не увлекаться дурными привычками: нельзя курить и пить вино, нельзя без спроса трогать таблетки, нельзя без проса брать бутылочки из холодильника и из шкафов и пробовать их содержимое — это может навредить здоровью. Неразумно играть с огнем, да всего и не перечислишь. Но дети нас слушали и всегда прибегали и спрашивали, что им можно, а что нельзя, и старались следовать нашим советам.

И на самом-то деле смерти нет, Господь наш Иисус Христос победил смерть Своей Крестной смертью и Своим Воскресением. Вот и бабушка с дедушкой не умерли - просто их души отлетели от тела и вознеслись к небесным обителям. Теперь они смотрят на нас с небес и радуются тому, что мы молимся о них. Да и сами бабушка с дедушкой могут молить святых угодников о нас. Приводили аналогии со смертью и Воскресением Спасителя. Дети поняли, что и они тоже смертны, и им, конечно же, было страшновато. Но разговоры о душе и теле мы вели с ними долго, были терпеливы и в конце концов сумели успокоить малышей.

Так вот мы дожили до школы. К семи годам мои ребята умели читать, считать, неплохо рисовали, были рассудительными и знали много слов, говорили грамотно. А самое главное, что начало своего учения они восприняли как начало нового послушания. Были coсредоточенны и серьезны. И конечно же, отчаянно трусили, но храбрились.

Но Верочка уже столкнулась с “внешней средой”, с дворовыми обычаями и “негласными уличными” порядками, и задумывалась: отчего так происходит, что одни девочки живут весело, беззаботно, дома их ничем не загружают, а им постоянно скучно? А эта скука понуждает совершать неприглядные поступки, потому что риск, запретность и даже непослушание вносят разнообразие и будоражат кровь. Девочки грубят, сплетничают, постоянно сплетают интриги, создают группировки, и эти группировки враждуют друг с другом. Моя девочка не хотела общаться на таком уровне. У нее были две-три хорошие подруги, которые хоть и были неверующие, но и им не нравились дворовые интриги.

С началом исповеди связаны некоторые забавные случаи из жизни наших ребят. Как-то раз Вера в субботу вечером была чем-то расстроена. Когда я попыталась выяснить причину расстройства, то дочь призналась: она боится исповеди, так как ее может отругать батюшка. Я поспешила утешить девочку, и сказала, что батюшка, наоборот, похвалит Веру. Девочка изумилась: “За грехи похвалит?” Я рассмеялась: “Да не за грехи, глупышка, а за искреннее раскаяние”. Но тут же предостерегла дочку: не стоит в погоне за батюшкиной похвалой спешить на грех, чтобы после раскаяться. Да и вообще не нужно ждать ничьих похвал, нужно стараться не грешить не за похвалы, а ради Бога, почитая Его любовь к нам, Его страшную смерть ради нас. Нужно не грешить ради любви к Богу, чтобы перед Ним не было стыдно.

Брат с сестрой росли непосредственными детьми, любили играть, постоянно что-то изобретали, строили “штабы” и шалаши.

Так и наступило их первое “Первое сентября”. Школьникам тогда впервые разрешили надеть свободную, не форменную одежду. Мы со свекровью обшили ребят: сшили Тихону несколько красивых брюк, джинсы, куртку с аппликациями. И для Верочки тоже настрочили скромных, но тоже красивых сарафанов, юбок, блуз, куртку. Навязали кофточек и шапок. Они пошли в школу такие нарядные! На Верочке - костюмчик с пышной длинной юбкой, а Тихон, как лондонский денди, в костюме-тройке. Шли и держались за руки, в пенале у каждого в отдельном карманчике была припрятана икона “Прибавление ума”. Мы благословили ребят иконой бабы Лизы, прочитали “Царю Небесный”, и они шагнули в новую для них жизнь. А вместе с ними шагнули в эту новую жизнь и мы, их родители.

содержание

Конечно же, перед школой мы, взрослые, волновались ничуть не меньше наших детей. Не зря говорится: “Малые детки спать не дают, большие детки - сам не уснешь”. Домашние они у нас с Тишей были. Да, водили дружбу со многими ребятами, но главными были дом и семья. А тут - целый день с двадцатью или тридцатью разными незнакомыми детьми из разных семей. Да и время тогда было такое, сама помнишь, беспокойное, бестолковое... Такое смятение в стране! Ничего нет, все былые идеи, идеалы, идолы попраны, люди как обезумели. Мы-то еще ладно, нам проще было, Господь не оставлял. А как остальным пришлось... Не приведи Бог! И вот в этом во всем предстояло вращаться нашим детям. Как мы с Василием волновались!

Однако воистину милость Божия безгранична! Пока мы дома решали - как быть с обрушившимся на наши головы “пионерством”, вернулся с работы отец. Он рассказал, что ему предлагали “горящую” путевку в детский санаторий, но он почему-то засомневался, брать или нет, ведь наши дети были практически здоровы. Он усомнился, может быть, есть такие дети, кто действительно нуждается в санаторном лечении, но тем не менее просил профком придержать путевку “на всякий случай”, если не найдутся желающие. Хотел посоветоваться со мной и детьми. А тут как раз и это “пионерство”. Так что путевка оказалась кстати. И мы, не раздумывая, поехали по путевке в санаторий. Это был девяносто первый, памятный год. Таким образом, от “пионерства” Бог дал нам избавиться раз и навсегда.

Как-то раз Тихон пришел из школы раньше Веры, с тем чтобы “серьезно поговорить” с нами. Он напрямую спросил: “Вы мне не родные мать с отцом?” - в глазах мальчика была тревога. Василий ответил вопросом на вопрос: “А ты как считаешь?” Тихон ответил, что он считает себя родным нашим сыном, но вот Кирилл сказал, что он приемыш. И тут в разговор мужчин вступила я: “Тишенька, я кормила тебя своим молоком с первого дня твоего рождения, мы с папой купали и пеленали тебя, учили тебя ходить и говорить, и ты всегда гордился тем, что Бог дал тебе заботливых и любящих родителей. Так в чем же дело?” Мальчик о чем-то долго думал, а потом сказал: “И правда, искушение какое-то. Ты - моя мама, ты меня выкормила и спасла от одиночества, дарила мне любовь и ласку. Ты - мой папа, ты качал меня на руках и учил терпеть боль, учил быть мужчиной. Я ваш родной найденыш, мне вас Бог послал. И я вас так сильно люблю! Еще сильнее, чем прежде”. Наплакались мы тогда от счастья все вместе... Верочка тоже узнала, что они с Тихоном не родные. Но восприняла это так равнодушно: “Кто сказал? Кирилл? Вот глупый, Тиша не родной? Самый родной и самый любимый старший брат (Тихон фактически был на два часа старше Веры)”. Так вот и окончились генеалогические изыскания.

- Бог помог, Церковь, батюшка наш, община. Все вокруг, в нашей жизни стало так быстро меняться. Ведь уже в девяносто втором - девяносто третьем, в самый “пик” роста моей дочери, Церковь перешла на легальное положение. Вера православная помогла. А трудности... Ну вот, например такие: Барби, хобби, увлечение модными певцами и популярной музыкой, диеты, наряды, косметика, следование общепринятым увлечениям, раскованность, спиртное, жаргон, курение и, конечно же, повальная возрастная влюбленность. Если хочешь, давай по порядку.

содержание

У Верочки, конечно же, как и у всякой девочки, были куклы. Это были обычные для того времени пупсы, пластмассовые Кати, Наташи и Даши. Отец смастерил для них мебель, там были даже креслица и диванчики, платяной шкаф с плечиками для платьев. Была кукольная посудка, разнообразные чашки-ложки, сковородки и кастрюли, столовые и чайные сервизы. И нужно сказать, что Верочка всегда с большим воодушевлением играла со своими куклами. Она часами могла намывать, пеленать, наряжать, “кормить” их. Мы вместе с дочерью шили кукольные наряды, я или бабушка из остатков пряжи всегда вязали для Верочкиных кукол одежки. Кукольными “тряпичками” были заполнены многочисленные коробки. Вещички постоянно стирались Верочкой, гладились, а некоторая посудка была приближена к реальным размерам, и я не запрещала Верочке варить настоящий суп и жарить настоящую яичницу для кукольного обеда. Этот обед они с Тихоном всегда поедали с большим аппетитом. Вера долго играла в куклы, долго играли в куклы и ее задушевные подруги.

В кукольных играх проигрывалась самая настоящая жизнь: вот “родилась” Нюра (которая “живет” давно в кукольной семье, а не куплена только что) Вера ухаживает за своей новорожденной дочерью и постоянно прибегает ко мне за советом: как пеленать дитя, вот она “плачет” - в чем тут может быть дело, сколько раз кормить. Нюра “росла” не по дням, а по часам, по минутам. К концу часа игры Нюру уже наставляли перед школой, беседовали по поводу неверных подруг, объясняли, почему девочке нехорошо ходить грязнулей, почему девочке нехорошо грубить, как грешно не слушать старших.

Разве Барби запеленаешь? Поведешь играть в песочницу? Нет, конечно, нет. Вера поведет Барби на танцы и балы, Барби будет ходить по ресторанам и кафе, искать взрослых отношений, кокетничать. И самое страшное то, что в сознании Верочки произойдет определенный и вовсе не благостный сдвиг: женщина перестанет быть женой и матерью и станет охотницей за мужчинами, за их вниманием, проводящей время праздно и бездумно. Да, иногда девчонки любят играть во всяких там “принцесс” и “королев”, наряжаются в бальные платья, ждут принцев. Но они прекрасно понимают, что это сказка, греза, мечта, в реальной жизни не встречается добрых фей и волшебниц. Такие игры в “Золушку” и “Белоснежку” - своего рода разрядка, приятное разнообразие в детских буднях, отдохновение от “дома”, “магазина”, “больницы”. И такие на первый взгляд взрослые игры, мне кажется, не опасны. Иное дело - Барби.

Детская психика такая пластичная! Пройдет всего каких-то пять или меньше лет, и наша девочка будет рыдать горючими слезами оттого, что ее лицо и фигура не соответствуют Барбиным. “Красавица” Барби вживется в сознание девочки, и она вольно или невольно будет стремиться быть похожей на эту куклу. Барби действительно очень взрослая игрушка. Однако как обосновать нашей дочери наш отказ купить ей модную и популярную во всем мире игрушку?

Я, конечно же, воспользовалась замешательством дочери. Сказала ей, что Барби такая взрослая, что все кукольные игры - не для нее. Не подойдет Барби “школа”, “магазин”, да и любимая девчоночья игра в “дом” тоже Барби не очень-то подходит. Она - другая. Барби - не ребенок. Ей нужны будут другие игры. Например, “в дискотеку”, “в ресторан” или во что-либо подобное. Для игры в “Золушку” или “Белоснежку” Барби, конечно же, подходит. Но эта игра будет как сказка в сказке. Барби такая довольная, счастливая и беззаботная, что очень трудно представить ее с тряпками, шваброй, у плиты, как сказочную сиротку Золушку или хлопотунью Белоснежку Барби даже не как мама, потому что она - лентяйка.

“Да и потом, посмотри, - предложила я дочери, - ведь Барби стыдно будет раздевать и переодевать. Она без одежды - как голая женщина, у нее все как и у живой женщины. А если Тихон увидит? Ты ведь уже большая и должна понимать, что некоторые вещи - неблагочестивы. Представь себе, что у Тихона была бы, допустим, кукла-мужчина, какой-нибудь солдат, и у него, у этой игрушки, были бы такие же “подробности”, как и у настоящего мальчика или мужчины. Как ты считаешь, это нормально?” Верочка опустила глаза, и отрицательно покачала головой. “Вот видишь, есть, оказывается, игрушки, которые бывают не совсем полезными. Никто не продает детям игрушечного оружия с настоящими пулями, остро отточенных сабель, потому что они могут нанести вред здоровью или даже самой жизни. Но это телесное нездоровье. А что же душа? Душа-то важнee. А безобидная на первый взгляд красавица Барби - игрушка душевредная. Она приучает девочку быть такой же, как и она сама; бесстыдной, беззастенчивой, ленивой.

А, кроме того, игрой в “Барби” нарушается Божие повеление женщине быть помощницей своему мужу, хранить целомудрие, заботиться о ближних, детях, родителях, о муже. Ведь красота даже игрушечной Барби - дело хлопотное, многотрудное. Чтобы так выглядеть, нужно забыть обо всем и заниматься только собой, своей внешностью. А как же близкие? Пусть живут как хотят, это их проблемы - так что ли? Ты по-прежнему хочешь такую куклу?

содержание

Верочка росла, она вступила уже в ту пору, когда еще чуть-чуть - и она уже девушка, сложный возраст. Перестроечный. Тело уже как-то заявляет о себе, а сознание совсем детское. Вот и начинаются кульбиты.

Вдруг ослабевает семейный иммунитет против всеобщих веяний, дети становятся подвержены всевозможным подростковым “эпидемиям” собирательства, фанатизма, тряпичества. Даже легкий намек на несерьезность и духовную пустоту нового увлечения вызывает бурю протестов и яростное противление родительским советам. У нас с Верочкой все прошло несколько мягче, практически безболезненно, но стороной не обошло.

Однажды эта коробочка выпала из портфеля дочери, и все ее свое содержимое рассыпалось по полу. Дома, к счастью, была только и одна. Вера бросилась подбирать с пола разноцветные бумажки. Они оказались наклейками, вкладышами из упаковок с жевательными резинками. Я стала помогать дочке подбирать цветные бумажки. Мы разговорились. И выяснилось, что Вера буквально ищет и поднимает с земли брошенные кем-то вкладыши, поскольку мы старались не покупать жвачек, а если и покупали, то очень редко: от них больше вреда, нежели пользы.

Но я не стала ругать девочку. Мне было так жаль глупышку, и я чувствовала, как важно ей сейчас общение с подругами, а в то же самое время и мы все ей очень нужны, нужно наше понимание. Вскоре домой должны были вернуться наши мужчины, поэтому мы с дочкой пошли прогуляться в скверик, взяли и злосчастную коробочку. Я попросила Верочку показать мне картинки, а сама наблюдала, действительно ли ей интересно коллекционировать вкладыши, или это просто “дань” всеобщему увлечению. Моя дочка протягивала мне вкладыши, причем делала это так быстро, сопровождая показ минимумом комментариев: “Это Рокси, Кокси, Попей (что-то такое), это Том, Джерри, Барби...”, что ее поведение прямо говорило о действительном равнодушии к картинкам, картинки не были ей дороги.

Мы долго проговорили с дочкой в тот памятный вечер. Разговор коснулся многого: нелепой страсти, глупого подражания, лицемерия, двойной жизни. Я не отчитывала Веру, я помню до сих пор, как я сама всеми мыслимыми и немыслимыми способами добывала фотографии популярных киноартистов, увлечение которыми считалось модным во времена моей юности. Да, многие мои сверстники помнят повальное увлечение кем-либо из актеров, певцов, поэтов. И я, желая не отставать от подруг, буквально “помешалась” на стремлении иметь открытки, газетные и журнальные вырезки. Слава Богу, была жива моя бабушка, она тогда удержала и отрезвила меня. Бабушка объяснила мне, насколько бывает губительным для человеческой души приверженность к чему-либо земному, преходящему, неистинному.

Да ладно бы, если бы Верочка восхищалась действительными историческими и культурными ценностями, что, впрочем, также допустимо в разумных пределах Но это глупейшее следование собирательству.. Что же делать? На каком уровне общаться с подругами?

содержание

У наших детей были все необходимые для, них вещи, не было недостатка и в одежде. Что-то мы покупали в магазинах и на рынках, что-то продолжали шить сами. Шили мы со свекровью хорошо, лекала для выкроек подбирали современные, одежда детей не была “старомодной”. Одевались наши ребята со вкусом, ближе к классическому или спортивному стилю, но скромно. Не блекло, не серо, но и не крича о себе при помощи вызывающих нарядов.

Но вот однажды моя дочь пришла из школы, “надувшись как мышь на крупу”. Ушла в свою комнату, и было слышно, как она там обливается слезами. Я не мешала ей выплакаться и, услышав, что рыдания стихчи, попросила разрешения войти. Осторожно стала выяснять, в чем дело, что случилось. Верочка рассказала, что вот уже несколько месяцев в школе происходит повальное хвастовство “фирменными” вещами. Есть девочки, которых все уважают только за то, что их одежда куплена в дорогих магазинах, их вещи произведены известными фирмами. Если же у кого-то на вещи не оказывается “нужной” бирки, то к такой девочке пропадает всякий интерес, над ней подшучивают, ее даже презирают. Будь вещь трижды оригинальной и безупречно сшитой, но без бирки, без торговой марки фирмы она не “стоила” и гроша. Впрочем, как и владелица такой вещи.

Если кто-то приходил в класс в обнове, то на первой же переменке “жертву” моды приглашали в туалетную комнату, и новая вещь ощупывалась, рассматривалась, едва ли на зуб не пробовалась - выясняли, подделка или “фирма”. И вот уже несколько раз обновы моей девочки становилась объектом подобных исследований. Да, вещи нравились и Вере, и ее подругам, но на них отсутствовал сакраментальный ярлык: “Я как будто бы виновата в том, что одета не в “фирму”. А Кристина сегодня вообще сказала, что весь шик наших “самоделок” только кричит о нашей бедности. Представляешь, мамочка, мне так было обидно за нас, за тебя, за меня, за бабу Дусю и папу и даже за Тишу! Я не знаю, как мне себя вести. Ведь мои вещи ничуть не хуже, а иногда намного лучше, чем “фирменные”, но меня за это презирают... Так больно!” - из Верочкиных глаз снова готовы были политься слезки.

Тогда я сказала моей девочке, что во все времена самой дорогой и высокоценимой во всем мире моды считались одежда и вещи ручной работы, выполненные зачастую в единственном экземпляре. Что на самом-то деле зарубежные поставщики модной продукции просто-напросто пользуются ситуацией в нашей не оправившейся еще от экономических потрясений стране. Ведь даже то, что продается в дорогих магазинах, практически ничего не стоит в стране-производителе - это импортная штамповка, тамошний “ширпотреб”. По-настоящему дорогие вещи стоят таких огромных денег, что купить их оказываются в состоянии только самые обеспеченные люди в мире. И эти дорогие вещи сшиты вручную, в единственном экземпляре. “Если ты мне не веришь, то давай сходим на Арбат и приценимся к вязаным вручную скатертям, салфеткам, платьям - увидишь и удивишься, насколько дорого это стоит и каким спросом пользуется среди заезжих туристов. А ваши девочки на самом-то деле ничего в стосящих вещах не понимают - они, как сороки, падки на все шуршащее и блестящее”.

Дочь как-то воспряла духом. Она вскоре сообщила мне (конечно же, “по большому секрету” - как же любят девочки эти секреты!), что ответила досужей Кристине: “Я - не вешалка для одежды и не манекен. Это они без одежды никто и ничто. Я человек, и даже если меня нарядить в мешок, то найдутся люди, которым будет безразлично, во что я одета, им интересно и приятно будет общаться и дружить со мной. А что будет с тобой, если ты вдруг лишишься возможности одеваться из дорогих магазинов?” Единственное, что я всегда настоятельно советовала дочери, - так это не заноситься перед подругами и не считать себя выше и лучше их оттого, что мы причастны ко Христу и имеем возможность спасаться. Это не наша добродетель, это милость Божия к нам.

Однако разговор о моде не был последним в нашей с дочерью жизни. Когда она стала подрастать и впервые почувствовала себя не маленькой девочкой, но молодой девушкой, когда ее организм начал перестраиваться и функционировать подобно женскому, разговоры о моде и одежде вновь неоднократно обсуждались нами. Слава Богу за то, что моя Верочка всегда могла положиться на мое понимание и советы, она видела во мне взрослого доброго друга, старшую сестру, которая никогда не обидит и не предаст, сумеет утешить и помочь. Верочка часто шептала в молитвах: “Спасибо Тебе, Христе Боже наш, за маму, которая меня понимает!” Дочь удивлялась тому, что в семьях ее подруг возникает противостояние между дочерью и матерью, и недоумевала: зачем враждовать, ведь они мать и дочь.

Вот и в то нелегкое для Веры время, как-то она пришла ко мне и осторожно попросила, нельзя ли ей будет следующую юбку сшить укороченной. Насколько укороченной? Оказалось, что очень укороченной, едва прикрывающей естественные выпуклости ниже спины. Дочь тут же начала объяснять, что сейчас “так модно, так все носят”, что ее “даже дразнят монашкой”. Меня, конечно же, возмутили все эти доводы в пользу мини. Но я сдержала свое возмущение. Мы спокойно и методично перебрали все дочерины наряды. Подолы ее платьев не волочились по земле, длина юбок была или до колен, или чуть-чуть выше коленей, или чуть-чуть ниже. Но дочь недовольно морщилась, глядя нa свои юбочки и платьица.

Я принесла ей ножницы и предложила отрезать столько, сколько она сочтет нужным, сама же вышла из комнаты. Вера смутилась, она, вероятнее всего, предполагала мое участие в этом деле. Но я своим видом показала ей, что не намерена участвовать в своеобразном стриптизе. Вера пришла и поинтересовалась, не помогу ли я ей. Я отказалась. И объяснила причину своего отказа.

задирала, шкодила и шутила? Почему я тебе об этом напоминаю именно сейчас? Да потому, что человеческую одежду часто называют костюмом. Что на себя наденет человек, так он себя и ведет. Не зря ведь придуманы вечерние туалеты для театров, рабочая одежда, домашние халаты, деловые костюмы. Неприлично, например, ходить на работу в вечернем платье, а в театр - в джинсах. И дело не только во вкусе или в безвкусице. Человек ведет себя в зависимости от того, во что он одет.

Иное дело, когда совершенно нечего больше надеть - бывает, к сожалению, и такое. Но добровольно соглашаться и стремиться себя оголить... Согласиться и желать выглядеть как девушки известной “профессии”... Мыслимое ли дело? Как ты не поймешь, что в сознании людей веками закладывались и формировались представления о стыдливости и скромности женщины. Женщина, намеренно оголяющая свое тело, никогда не будет восприниматься мужчиной (да и другой женщиной) как скромная и целомудренная. Она выставляет свое тело на всеобщее обозрение и не стесняется этого. Значит, внутренняя планка ее стыдливости опущена, она может позволить себе любую другую вольность. Ты можешь разбиться в лепешку, доказывая, что ты “не такая” - тебе никто не поверит.

Не безобидны крашеные ногти, распущенные волосы, яркая косметика, откровенная одежда. Помнишь, мы смотрели фильм перед Рождеством о Господе? Помнишь Марию Магдалину? Как и чем она отличалась от остальных еврейских женщин? Помнишь ее раскраску, яркую одежду, непокрытую голову и распущенные волосы, браслеты и мониста, до того как она встретила Господа? Помнишь наряд танцующей Саломеи? Сразу было ясно, что эти женщины - соблазнительницы, блудницы. Во все времена, если женщина наряжалась подобным образом, всем сразу становилось ясно, кто она и чем занимается.

Да, конечно, сейчас время другое, жизнь другая. А чем она другая? Да безбожием другая. На Западе - протестантизм, там не исповедуются и не причащаются. У нас - последствия безбожия и богоборчества. Так неужели идти вслед этому? А если ты боишься прослыть некрасивой из-за того, что не носишь мини-юбок, не красишь ногтей и не распускаешь волосы, так поверь, найдется тот человек, кто примет и полюбит тебя именно такой, за твою внутреннюю красоту и скромность. И такие отношения будут искренними и долговечными. Вот как у нас с твоим папой, и слава Богу, что мы встретились с твоим отцом”. Дочь протянула: “Так то - папа...” А я предложила: “Вот он вечером придет, ты у него сама обо всем спроси, он с удовольствием расскажет”.

Монахиней дразнят — радуйся. Помнишь? “...Блаженны есте, егда поносят вас и изженут и творят вам зол глагол имени Моего ради, радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех”. И еще, помнишь “какая польза человеку, если он мир приобрящет, а душу свою погубит”. Да, батюшка наш когда-то говорил тебе, что христианство - это не лозунг, о нем не кричат на углах. Христианство исповедуют. Своим поведением, своим отношением к миру и к людям. Своей любовью к Богу. Не получится ли так, как в евангельской притче: “Отойди от Меня, не знаю тебя”? А если тебя еще и наши общинники в мини-юбке увидят, как ты их соблазнишь! Скажут, что ты лицемерка: в церкви - скромница, на улице - распутница. Хорошо ли? Ведь все можно вытерпеть, для верующего человека нет непосильных вещей, Господь даст - справишься и с этим искушением.

содержание

Дети выросли как-то внезапно. Сначала “вытянулся” Тихон: он всегда был крупнее сестры. А потом за одно лето и Верочка превратилась из ребенка с мягкими детскими чертами в нескладную и угловатую, слегка “колючую” девочку-подростка. Хочу сказать, что всегда огромную помощь и поддержку все мы получали из рук нашего пастыря, наших общинников - дай им всем Бог здоровья. Всегда находились люди, которым была не безразлична наша жизнь, всегда кто-то из прихожан находил для меня и детей добрые слова, в воспитании наших детей все принимали участие, моим детям всегда было на кого равняться. Всегда находились примеры для того, чтобы продемонстрировать ребятам, что жить благочестиво и в наше непростое время можно, и это не так трудно, как кажется.

О грядущих циклических изменениях в организме дочери я рассказала ей заранее, не дожидаясь того момента, когда это станет свершившимся фактом. Нужно сказать, что Вера испытала некое подобие шока от моего рассказа о некоторых физиологических особенностях взросления своего организма. Она и предположить не могла, что изменится не только внешне, но и внутренне, да еще как изменится! Я осторожно объяснила дочери, что так происходит со всеми здоровыми девочками, и это - свидетельство того, что ее организм становится способным к зачатию и рождению детей. Такая перестройка в организме - процесс сложный и иногда болезненный не только физически, но и психологически. Рассказала о необходимости тщательной личной гигиены, о некоторых важных мелочах , которые должна знать всякая девушка (например, что нужно вести свой личный календарик, чтобы знать, все ли в порядке с твоим здоровьем). И к тому моменту, когда Вера впервые ощутила себя девушкой, она была подготовлена.

С одним “горем” справились, а вот уже и другое на пороге - прыщи. Их и прыщами-то назвать было нельзя - так, красноватая сыпь. Но все ее подруги так носились со своей кожей, такой развели ажиотаж вокруг этих самых прыщей, что и моя Вера заволновалась. Однажды дочка рассказала мне, что одна ее близкая подруга устроила дома настоящую войну своему отцу за то, что унаследовала его цвет лица и его многочисленные веснушки. Подруга рыдала и устраивала истерики родителям, швыряла им в лицо модные журналы с фотографиями холеных фотомоделей и вопила сквозь слезы: “Вот у них - кожа, а вы? Что вы смогли мне дать? Некрасивым и дефектным людям надо запретить иметь детей!” А родители так растерялись от дочериной агрессии, что и не находили ответа хамке, даже виноватыми себя чувствовали. Верочка сокрушалась: “Господи, да разве же так можно?! Ведь они жизнь ей подарили, а Юля...”

Но вскоре я заметила, что дочь пристально рассматривает свое лицо в зеркале и остается недовольна рассматриваемым. Я, безусловно, не могла не поинтересоваться причиной ее неудовольствия. Это была кожа. Там сухая, там жирная, там черные точки, тут красные, где-то гнойничок, где-то пятнышко.

содержание

Конечно же, очень непривычно видеть себя не такой, какой привыкла видеть двенадцать или тринадцать лет подряд. Раньше Вера не задумывалась о том, какая она - симпатичная или не очень. Теперь же, став подростком, она явно заинтересовалась своей внешностью. И нужно сказать, что дочь не всегда оставалась довольна собой. Вере не нравились ни ее лицо, ни ее фигура: “Вон Катя из параллельного класса, та - красавица, а я прямо-таки страшилка какая-то. С моего лица и впрямь воды не захочется пить. Мам, что же делать?” - девочка чуть не плакала.

Я стала расспрашивать дочь, отчего она считает себя хуже Кати? Ведь такое мнение предвзято. Есть люди, которые не считают Катю красавицей: “Твое отношение к себе, к своей внешности - искушение. Это лукавый пытается тебя затащить на кривую дорожку мирских страстей. Прислушаешься к нему и начнешь изощряться, искать способы исправить ситуацию. А зачем? Бог дал тебе именно такую внешность - значит, Он посчитал это для тебя спасительным. И нужно принимать свою внешность с благодарностью, разве же она главное. И красивые и некрасивые, и ухоженные и неухоженные - в посмертии всякая плоть одинакова. И какая разница для Судии, был ли человек прекрасен внешне при жизни или же нет. Тела-то с собой не унесешь, да и не по внешности будет человек судим. “Нелицеприятно” - вот как будет. Красота - свидетельство о Боге, нужно почитать Творца, а не тварь. Иначе - язычество, богоотступничество”, - я старалась говорить не назидательным тоном, не хотела, чтобы дочь чувствовала раздражение от моих бесед.

Постепенно Верочка стала относиться к своей внешности спокойно, она не была жгучей красавицей, но не была и дурнушкой. Правильные черты лица, тщательная личная гигиена, аккуратность в одежде и прическе делали мою дочку очень привлекательной. Всякой матери (в глубине души) хочется видеть свою дочь симпатичной. Этого я ей не говорила, но и не умалчивала о том, что она хорошо выглядит, слава Богу. И еще одно я всегда говорила нашей девочке: если кто-то говорит тебе, что ты хорошенькая, то не гордись и не заносись. Если кто-то говорит обратное, то не плачь и не огорчайся. Сколько людей - столько и мнений. “Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения...” Нужно стараться не людям угодить, а быть милой Богу. Печься не о преходящей тленной телесной красоте, а красоте нетленной, вечной. Тем и спасена будешь, и жизнь твоя сложится счастливо, Бог все управит, только ж ты не плошай сама.

содержание

Но пением песен дело не кончилось. Вскоре подружки Веры стали приходить к нам домой с какими-то газетами и журналами. Девочки оживленно разговаривали в своей комнате, что-то стригли, клеили и были как-то неестественно возбуждены. Вскоре с “девичьей половины” стали доноситься магнитофонные записи тех песен, которые постоянно льются из динамиков на улице. Я некоторое время выжидала, что же за всем этим последует. И вот мои ожидания закончились.

Конечно же, я была удивлена Верочкиным увлечением. И мы вот что сделали с ней: сели и пересчитали все картинки в тетради. Набралось около трехсот штук. Поделили количество картинок на всех девочек - участниц культа обожания. Вышло по восемьдесят картинок на каждую. А после этого мы с дочерью пересчитали иконы в ее комнате. Получилось пятнадцать. Потом я сказала дочери, какое время она с подругами проводит за этой тетрадью: по два с половиной часа почти ежедневно. На исполнение вечернего молитвенного правила (по утрам девочка молилась по правилу святого (Серафима Саровского) и чтение духовной литературы у дочери уходит от силы часа полтора в день. Молилась Вера охотно, не по принуждению, просто молитва настолько вошла в ее жизнь, что если случалось ей заболеть и не помолиться, то едва полегчает, тут же бралась зa молитвослов.

Вот такой у нас с ней получился расклад с той самой тетрадкой. Мне не пришлось пускаться в многословные объяснения, не пришлось растолковывать дочери всю нелепость и вредность этого занятия, она поняла все сама. Единственное, о чем она меня спросила: как быть теперь с подругами? Ведь они-то уже привыкли к тому, что она вместе с ними занята “обожанием”, а по сути - идолопоклонничеством. Я посоветовала дочери для начала отдать тетрадку кому-нибудь из подруг и не принимать участия в “обожании”, сославшись на временную занятость. А потом, если девочки будут заводить разговор о кумирах, предложи им более интересное занятие, более интересный разговор, более интересную книгу.

Я согласилась с дочерью, что действительно Господь одаривает некоторых людей особенными талантами; чарующий голос, умение сочинять музыку, стихи, писать картины. Но и сатана опять же не дремлет. Он уводит людей от богопочитания к идолопоклонничеству. Восхищаться начинают не Творцом, создавшим человека таким талантливым, а самим человеком. Его вкусами, пристрастиями, личной жизнью. Дальше - больше. Начинается подражание человеку, и подражатель получается живет не своей жизнью, а чужой. Жизнью другого человека, который так же смертен, как и его обожатель. А о Боге-то уже и не помнят. Дочь согласилась со мной, и тетрадка исчезла из нашего дома, девочка моя перестала собирать информацию о “звездах”.

И когда эти певцы и певицы начинают петь песни “за жизнь”, то миллионы почитателей и почитательниц вдруг открывают для себя: “Ба! Называется, что “олимпийцы” чувствуют точно так же, как и мы, простые смертные!” Вот что происходит. Поклонники и поклоницы испытывают эйфорию от своей причастное жизни “звезды”, благоговеют оттого, что их “боги” изволили спуститься на землю. И песни-то их (зачастую совсем бездарные и бестолковые) слушают именно из-за этого. Не творчеству поклоняются (поскольку, как таковое, творчество-то и отсутствует. Так, набор избитых фраз и незатейливых звуков), а продолжают поклоняться “творцу”. Понимаешь?

Я понимаю, что тебе очень хочется иметь подpyг, хочется общения со сверстниками. Но нужно же помнить о том, что многие из них - люди неверующие. Нужно вносить какие-то коррективы в свое общение с ними. Видишь ли, никто не осуждает неверующего, никого нельзя заставить любить Бога, вера - это доверие, а не принуждение. Многим людям просто удобно не верить в Бога: так проще грешить. Ведь если бы люди жили праведно, то и Бог бы им не мешал, верно? Бот и ты стоишь перед выбором: куда пойти? По широкой дорожке, усыпанной и уставленной роскошью и удовольствиями, навстречу ночи. Или пойдешь узенькой нетореной тропкой навстречу вечному дню и истинной любви. Ты сейчас можешь решить, что я тебя воспитываю, пытаюсь навязать свой, консервативный образ мыслей. Нет, я лишь пытаюсь отрезвить тебя. Разве мы с отцом лгали вам? Нет. Но посмотри: если бы не наша вера в Христа, если бы не Церковь, то разве справились бы мы с такой нелегкой жизнью, разве бы сумели сохранить теплые семейные отношения? Сколько родителей твоих подруг в разводе? Сколько родителей изматываются на двух-трех работах, а все равно живут на грани нищеты? Мы с папой уверены, что наше благополучие - Божия милость к нам, великим грешникам.

И парня ты себе подыщешь такого, которому так же, как и тебе, будет все равно, попускать грешкам или не попускать. Так мешок с песком и наполнится, и утянет в бездну”. Вера слушала меня молча. После, несколько дней подряд я слышала из ее комнаты обрывки популярных в ее среде песен и щелчки тумблера нa магнитофоне. Затем дочь пришла и сказала: -Знаешь, мам, ты права. Я тут кое-что послушалa - такая пошлятина, прямо-таки убожество. Какие-то чукотские мотивы: еду - смотрю, что нижу - о том пою. Ни о чем. Спасибо, мам!” Дочка уютно прижалась к моему боку: а как же быть с подружками?

“Ты уж как-нибудь реши сама. Главное - не воспитывай их и не назидай. Или находи нейтральные темы для общения, или старайся их как-нибудь “поднять”. Это вы сейчас как сороки: собрались и “тра-та-та, тра-та-та”, лишь было б только с кем поговорить. А подрастете, начнете более серьезные проблемы обсуждать, действительно жизненные и важные. И как эти проблемы будут решаться тобой и твоими подругами, на каком уровне — вот о чем надо думать. И вот еще что. Нужно с батюшкой посоветоваться, он непременно подскажет тебе верный выход”.

содержание

“Избранникам” постоянно делались какие-то подарочки: то чехольчик для зажигалки (девочек ничуть не смущало, что ребята-подростки курят), то обложку на записную книжку, то пирожок испекут и навязываются со своей “влюбленностью”, а парни краснеют и бледнеют, грубят. Не знают, как справиться с натиском девчачьей “любви”. Девочки вели себя отчаянно нескромно: кокетничали, “строили глазки”, бросали на ребят многообещающие жаркие взгляды, жеманничали. Большую роль во всем этом сыграли телесериалы с их хищнической моралью, желтая пресса с постоянными публикациями ответов двенадцатилетним девочкам о том, как вести себя с понравившимся мальчиком. Мы сериалов не смотрели принципиально, а уж - о том, чтобы покупать такие журналы, - об этом и речи идти не могло. Но жили-то мы не под колпаком. Если моя дочь сама не смотрела сериалы, не читала журналы, то другие-то девочки позволяли себе развлечения такого рода. И рта им, безусловно, было не закрыть.

Когда мы остались вдвоем, я поинтересовалась случайно увиденной “валентинкой”. Девочка рассказала мне историю появления этих посланий, рассказала о Дне всех влюбленных. Я снова поинтересовалась: “Так ты влюблена?” Дочка смутилась и неуверенно кивнула. Она ждала, что я начну ее отчитывать, говорить, что влюбляться ей еще рано, но я повела себя иначе. “Так что же ты молчала, - обрадовалась я, - это так здорово! Вот ты и выросла, уже влюбилась! А кто этот счастливчик, кто мой будущий зять, я его знаю? А он-то тебя любит?” Верочка смутилась еще больше: “Ну что ты, мама, какой там зять! Просто мальчик из одиннадцатого “Б”, из нашей прежней с Тишей школы. Не знаю я, любит он меня или нет. Просто все девчонки наши за ним “бегают”, он такой симпатичный! А он ни с кем не встречается, ни на кого внимания не обращает. Говорят, у него девочка есть в другом районе”. Я выслушала дочь и с недоумением сказала: “Так это ты ему “валентинку” приготовила?” Дочь отвечала: “Ну да, ему, кому же еще? Я ему уже шарф связала и подарила, носовые платки вышила и тоже подарила, только он не знает, от кого эти подарки. Но у меня шансов почти нет Света подарила ему органайзер, Кристина - наушники для плеера, а Наташа, так та вообще копила деньги полгода и подарила ему пейджер. Где мне со своими шарфиками и платочками с ними тягаться?! Вот решила ему “валентинку” отправить, - дочка ожесточенно грызла капустную кочерыжку.

Что же ты задумала-то с этим Денисом? Разве же это любовь? Ты девушка. Так почему же ты бьешься и борешься за внимание мальчика, которому ты безразлична? Ты же и сама себе становишься безразличной. Где твоя скромность, где невинность, ведь ты ведешь себя недостойно. Любовь нельзя выпросить, нельзя заставить человека полюбить силком. Даже если Денис и обратит на тебя свое внимание, то ты для него не будешь представлять никакой ценности. Ты - одна из многих, кто домогался его внимания к себе. Это одно. А теперь представь себе: как же вы ему надоели! Как он вас презирает и как вы ему смешны! Какие у вас могли бы быть отношения после всего этого? Да он бы унижал тебя, поскольку знает: вон сколько желающих и жаждущих его внимания и помимо тебя. А самое страшное: ты предлагаешь ему себя. А как же девушки христианки-мученицы? Они на смерть шли, только бы не быть оскверненными, и не считали себя ненужными никому. Они Богу были нужны - это самое важное.

Солнышко мое, моя девочка, ты же у нас такая умница! Представь себе, если бы нашего Тихона так домогались девчонки. Что бы ты о них подумала? А что подумает Тихон о тебе, если узнает о твоих домоганиях, ведь он так гордится тобой. Ведь ты для него - “чистейшей прелести чистейший образец”. А что скажет папа, ведь ты для него - такая скромная и невинная. А как ты посмотришь нашему⁷батюшке в глаза? А как ты будешь исповедоваться? И “валентинки” эти католические, и праздник этот иноверный, тоже католический. Как же так ты не подумала, не рассудила?” А Верочка уже вовсю раскаянно плакала.

Я продолжала: “Малышка моя, я ведь тебя не сужу и не ругаю. Я показываю тебе, как ты на самом деле выглядишь, чего добиваешься по своей неопытности и неискушенности, следуя только лишь всеобщему веянию. Я ничуть не меньше люблю тебя из-за этого, не надо плакать. Так хочется, чтобы ты сумела сохранить себя, хочется, чтобы не поранила душу чтобы сберегла себя для настоящего счастья. Чтобы смогла выполнить Божие предназначение женщине. Поверь, когда придет к тебе настоящая любовь, когда ты чуть-чуть вырастешь и повзрослеешь, тебе же самой будет неприятно вспоминать о твоем теперешнем поведении. И притом подумай, что бы ты делала, если бы твоя дочь вела себя подобным образом? Разве ты не попыталась бы ее остановить? Выходит так, что ты знаешь о своей неправоте, но закрываешь на это глаза. Я понимаю, что ты уже почти выросла и, как всякая другая девушка твоего возраста, ждешь любви и мечтаешь о ней. Но искусственно любовь не приблизишь, не возбудишь в себе ее, не стяжаешь, поскольку неоткуда ее пока черпать. Она еще на пути к тебе, ждет, когда ты будешь готова достойно принять ее как великий Божий дар. Давай утри слезки, самого страшного еще не произошло, и, слава Богу, остальное можно поправить”.

А нынче любовью принято называть откровенную бесстыдную страсть и похотные блудные отношения. Кругом только и слышно: любовь, любовь, любовь. Но это пустое сотрясание воздуха. “Любовь, - сказано в послании апостола Павла, - долготерпит, милосердствует, любовь не ревнует, любовь не кичится, не надмевается, не поступает бесчинно, не ищет своего, не раздражается, не ведет счет злу, не радуется неправде, но сорадуется истине, все покрывает, всему верит, на нее надеется, все переносит...” И вот, когда все это исполнится в твоем чувстве, тогда это - настоящая любовь.

С “любовью” разобрались. Но стремление девочек привлечь внимание мальчишек прямo-таки витало в воздухе. Вера спросила разрешения на то, чтобы проколоть себе уши и сделать “малюсенькую татуировочку, где-нибудь в незаметном месте”, опять же руководствуясь соображениями, что “так теперь все девочки носят”.

И тут я впервые махнула на нее рукой и с досадой сказала: “Знаешь что? Делай все, что хочешь. Хочешь - наголо брейся, хочешь - кольцо в нос вставляй, сережками обвешайся. Хочешь - вся зататуируйся. Почему ты спрашиваешь разрешения? Ведь это твое тело, твоя душа и твоя жизнь. Тебе безразлично то, что мы не поступаем как все, тебе все равно, что это неблагочестиво, ты “хочешь”, ну так и делай, за чем задержка-то? Тебе же гораздо важнее “все”, ну так и дерзай. Курить еще начни, вино пить, ведь все сейчас так делают”. Вера засуетилась: “Мам, ну ты не сердись, меня просто “раздирает”, я понимаю, что это нехорошо, но что-то во мне ковыряется, точит меня, подначивает. Я, как душевнобольная, хожу сама с собой говорю: “Это глупо, это некрасиво, это грешно, не по-христиански”. А какой-то вредненький голосочек отвечает: “Да глупости какие, “не по-христиански”. Христианство-то - не в теле и не в одежде, а в душе. Татуировку-то не на душу накалывают, и дырочки для сережек не в душе прокалывают”. Голова кругом идет! Нет, что ты, курить-то и вино пить я, конечно же, нe буду: это грешно, спору нет”.

И еще я рассказала дочери, как мы недавно крестили девушку - ее ровесницу. Когда девушка осталась в одной юбке с маечкой и подошла к купели, то оказалось, что на ее предплечье красовалась огромная татуировка в виде змеи, обвивающей розу. Никто не стал ей ничего говорить, но она так смущалась и краснела, так старалась прикрыть ладонью татуировку, а та никак не помещалась под ладонь. Весь праздник себе испортила: едва крестилась, поскорее оделась - и бегом из храма. И все из-за какой-то глупейшей и стыдной картинки на теле.

Дочка обрадовалась: “Нет, мам, честно все нормально? Не нужно мне худеть?” - “Верочка, тучных людей видно издалека, всегда можно определить, кому похудение нужно и важно для здоровья, а кому похудение только во вред. Кроме того, увлечение диетами может нанести серьезный вред здоровью. Ты сейчас растешь, твой организм нуждается в белке, жирах, углеводах, витаминах и минералах. Если что-либо ограничивать неразумно, то организм лишится необходимого строительного материала и может развиться патология, вплоть до неизлечимых смертельных болезней. А у тебя совершенно нормальная и пропорциональная фигура, поверь мне как врачу. И худеть тебе совершенно ни к чему”.

содержание

Как-то раз Верочка за вечерним чаем повела такой разговор; “Мам, скажи, а ты, когда молодая была, на танцы любила ходить?” Я стала рассказывать дочери о своей молодости: “Знаешь, доченька, на танцы меня что-то тянуло (или кто-то тянул). Хотелось повеселиться: молодость - она такая энергичная, пытливая. Но разумом я понимала, что танцы не для меня. И знаешь, почему? Пока я не была знакома с папой, то не хотела быть объектом для вожделения. Было как-то противно даже представить, как меня рассматривают посторонние мужчины, вроде бы прицениваются ко мне что ли. Одной ходить было нельзя. С девочками-подругами ненадежно. У них, у некоторых, уже были свои парни, и им не до меня. Или же девочки ходили на танцы, чтобы завести кавалера, с кем-нибудь познакомиться. И опять им не до меня. Так что на танцы я идти побаивалась.

А, кроме того, как однажды увидела эти похабные и завлекательные телодвижения, вообще противно все стало. Это уже когда папа ваш у меня появился, мы с ним могли провальсировать по вечернему парку так, чтобы никто нас не видел, и сами себе подпевали. Но даже вместе на танцплощадки не ходили. Подвигаться, конечно же, хотелось, энергия из нас прямо-таки ключом била. Так мы вместе с папой на каток ходили кататься, на лыжные прогулки, а летом на пляж бегали поплавать, велосипедные кроссы устраивали. Я и с бабушкой посоветовалась, и она согласилась, что танцы нынешней молодежи не прежние благочестивые балы. И еще бабушка научила меня, как отличить радость от веселья. Молодость - пора светлая, вся жизнь впереди, весь мир, кажется, брошен под твои ноги. Все сумеешь, все сможешь, со всем справишься. Это радостно. На мир смотришь улыбаясь, всему рад, и все вокруг тебя тоже радуются. Это внутреннее состояние - радость. Но когда человек начинает зависеть от внешних обстоятельств и искать себе развлечений, это уже веселье. И оно порой бывает неукротимым; люди готовы на любые безумства, лишь бы развеять внутреннюю скуку, пощекотать себе нервы. И стремление к постоянному веселью опасно. В юности часто случаются перепады настроения: то смех разберет, то слезливость одолеет. Но, как говорила бабушка, чтобы стяжать мир в душе у нас, верующих людей, есть могучее и универсальное оружие - молитва. Она принесет умирение, а вслед за этим в душу придет радость о Господе. Так что походы на танцплощадку - это способ подменить истинную радость пустым весельем.

Я даже стала читать об истории танца. И вычитала, что на Руси всегда любили танцевать. Но были “девичьи” танцы, танцы для замужних женщин, танцы для мужчин и для молодых парней-женихов. Девичий танец всегда был плавен и скромен, замужние женщины могли позволить себе что-то поэнергичнее, но под присмотром мужей, в их присутствии на общем гулянье. А если не шел муж на танцы, так и жена дома сиди. Были танцы для состоявшихся обрученных пар и пар семейных. Удалыми танцами забавлялись парни-женихи и мужчины постарше. Но никогда девушки-невесты не пускались в лихую бесшабашную пляску - это было грешно. Вот ведь как мудро жили наши предки, богобоязненно жили.

Теперь же все смешалось. Как посмотришь на наши танцы: сборище саломей и иродов. Зачем теперь ходят на танцы? “Костями потрясти, телеса размять”, - вот как это называется на молодежном сленге. И это очень точно подмечено. Ведь танцуют-то намеренно откровенно, как будто хвалятся: “А я вот как могу, и мне не совестно, я еще не то могу”. Есть искусство танца: балет, бальный танец. Но это другое дело, это - как творчество, как искусство, наподобие живописи или музыки. А почему ты спрашиваешь”?

Верочка неопределенно протянула: “Я думала спросить у вас с папой разрешения пойти на дискотеку с девочками. Мы бы и Тихона с собой взяли. Ты пошел бы, а, Тиш”? Тихон отрицательно затряс головой: “Не, Верунь, я не пойду. Ну посуди сама, что я там не видел? Девчонок пьяненьких, накуренных и полуголеньких? Вот уж “заманчивое” зрелище! Каяться потом... Нет, не хочу. Не по себе мне, понимаешь? Я как подумаю, что вот мама наша так “издергается” и скачет, папа или ты, так даже дико становится. Нет, не хочу. Отпустят родители, так иди сама, если решишься. Мне не нравятся такие девчонки, которые по дискотекам ходят. И дискотеки мне не нравятся. Вот такой я медведь”. А муж предложил: “Чем воду к ступе толочь, давай я с вами схожу. Вроде бы для охраны. А вы, если захотите, можете поплясать. Я в сторонке постою и мешать не буду”. Вера подумала и согласилась.

И вот в пятничный вечер Василий с Верой и ее подругами отправились “за загородку”. Я дома зажгла лампаду и стала на молитву, мне было неспокойно. Но прошло совсем немного времени, и в нашу дверь позвонили. Мы все разом (я, Тихон и свекровь) бросились открывать. В дверь буквально ворвалась вся компания “танцовщиц”. Их лица были испуганными.

Василий, загадочно улыбаясь, молча предоставил девочкам возможность высказаться. А те наперебой принялись выкладывать: “Мамочка! Папа встал в сторонке, взял в баре стакан соку, а бармен так недоволен остался, что отец спиртного не купил. Ну вот, папа сок пьет, а мы невдалеке стоим, смотрим. Кто пьяный, кто от наркотиков качается, музыка так гремит, что ничего не слышно, дым, все курят! Мы и пяти минут не простояли, и танцевать расхотелось. А тут подходит к нам какой-то парень, весь извивается и начинает нам предлагать “подработать на колготки”, по двадцати долларов за час, дескать, “клиенты” приличные люди, не обидят. Мы, как услышали, скорее к папе и - бегом домой. Вот так потанцевали! А если бы одни пошли?! Ужас, ужас!” - девчонки округляли глаза и хватались ладошками за щеки. А свекровь тихо добавила: “Воистину ад на земле, эти ваши дискотеки. Содом и Гоморра, Господи, прости”.

содержание

О том, что в мире существует любовь, Верочка знала не понаслышке. Девочка знала, что мы с папой любим друг друга и дорожим нашей семьей. Помню, как, будучи совсем ребенком, Верочка часто говорила: “Как это так, мамочка, получается? У нас дома уютнее, чем у Дианы (ее подружки), еда у нас самая вкусная, и даже чай самый вкусный. И как это у тебя все получается? Везде успеешь, всех приласкаешь и никогда не сердишься, никого не ругаешь. И папа тоже...” Я отвечала дочери, что все это происходит и существует потому, что мы любим друг друга. Наши дети привыкли, что все в нашей семье думают прежде всего о том, как сделать жизнь остальных членов семьи счастливой. Мы старались быть приветливыми, старались радовать друг друга заботой и вниманием. Отец часто приносил домой полезные для дома мелочи (разделочные доски, подставки под горячее, лопаточки для теста), сделанные собственными руками, чему я была всегда рада и не скрывала радости. Я тоже часто готовила сюрпризы мужу: приготовлю любимое блюдо, сошью рубашку, свяжу жилет. Да и детей постоянно привлекали поучаствовать в таких мероприятиях. Сколько было поводов для радости! И ребята знали: любящему сердцу не составит труда постоянно заботиться о благе любимых.

Разговоры о любви возникали время от времени: если вдруг дети присутствовали на венчании, видели свадьбу. С возрастом разговоры о любви стали возникать на почве прочитанной литературы. Верочка и Тихон в один голос заявили, что Катерина из “Грозы” совсем не героиня и не “луч света в темном царстве”, мои дети не любили Катерину. Так же не любили они и Наташу Ростову “Глупая какая-то. Пустышка, ветреница никчемная. Бедный князь Андрей! Не дай Бог никому такое пережить!”. Да таких примеров набиралось множество, и очень часто наша маленькая столовая по вечерам превращалась в самое настоящее ристалище - там велись жаркие дебаты о любви. И вся семья дружно участвовала в обсуждении общей темы.

Примерно в это время Тихон познакомился в приходе с Ксенией. Вдруг мы заметили, что мальчик стал особенно следить за собой, собираясь к службе. Сам тщательно гладил и приводил в порядок свои вещи, заметно волновался. Предмет волнений открывался любому, даже не слишком пристальному взгляду. Молодые люди нравились друг другу, и мы с Василием одобрили выбор сына. Ксения была милой скромной девушкой, они дружили с нашей Верочкой. Вася выбрал момент для осторожного разговора с Тихоном. О чем они там говорили - один Бог знает. Но я уверена, что Василий научил сына бережному отношению к возлюбленной. В общем, с Тихоном не было особенных трудностей. С Ксенией они сначала просто дружили. Эта дружба открыла им то, что они влюблены. Теперь Ксюша ждет Тишу из армии, потом - свадьба, дай Бог. Конечно же, такая обоюдная привязанность не осталась незамеченной в приходе. Тихон много раз исповедовался, старался пресечь в себе любой греховный помысел, направленный на Ксению. А батюшка никогда не отказывал мальчику в добром совете и поддержке. Дело-то непростое - любовь. Сын понимал, что он растет и меняется, но так дорожил своим чувством, что не желал ослаблять власть над растущим организмом и во сне. Я даже боялась за него: выматывающие кроссы по вечерам, продолжительные тренировки. Когда я посетовала на это, то Тихон, краснея, смущенно сказал: “Мам, ты понимаешь, набегаюсь я, наплаваюсь, и сплю “без задних ног”, даже сны не снятся. А от безделья снится всякая ерунда. Не хочу!” С Тихоном все оказалось более или менее просто. Чего не могу сказать о дочери.

На смену радостным и волнующим переживаниям пришло отчаяние. Если вначале моя дочь порхала по квартире, что-то напевала и глаза ее светились неземной радостью, то вскоре она вновь задумалась, стала рассеянной. А потом я услышала, как Вера плачет в своей комнате. Ее глаза всегда были, что называется “нa мокром месте”. Дочь стала какой-то особо ранимой, вся - сплошная рана. Что ни скажи - уже слезы, тихие, горькие. Даже если просто прижмешь девочку к себе и приласкаешь. И тогда я поняла: время для разговора настало, откладывать больше нельзя.

Господь Сам помог найти подходящий момент для откровенной беседы. Я вошла в комнату дочери за какой-то мелочью и застала ее плачущей за рассматриванием фотографии любимого (ею любимого) артиста. Я осторожно поинтересовалась, не обидел ли кто ее? Нет, никто ее не обижал. Тогда в чем же дело? Верочка молча плакала. Она не могла говорить от слез. И я решилась начать разговор сама. Я обняла дочку, прижала ее к себе, стала целовать в макушку, поглаживать по вздрагивающим плечам, мне действительно было очень жаль ее. Вскоре плач стал утихать. И я спросила: “Ты любишь этого человека?” Дочь отчаянно закивала. Она, видимо, ждала, что я начну ее разубеждать, говорить, чтобы она “выкинула эту глупость из головы, это не любовь, это так кажется и т.д.”. Но я-то знала, что не так-то просто осуществить подобное предложение. “Как хорошо! Как замечательно, наконец-то ты знаешь, что такое любовь!” - сказала я дочери. Она отвечала мне сквозь всхлипывания: “Да что же тут хорошего? Ведь он даже не знает обо мне, не знает, что я так его люблю. Как больно, мамочка. Может быть, ему письмо написать?” Я спросила: “И что ты ему напишешь? Дескать, Вы меня не знаете, а я Вас люблю... Вы, мол, такой хороший, такой замечательный, я все ваши фильмы посмотрела... Можно, конечно, и так написать. Только ты подумай, не может ли оказаться, что твое горячее послание отправится прямиком в мусорную корзину непрочитанным? Может быть, ему каждый день приносят таких писем по три мешка и он, как и любой другой человек, уже просто-напросто хочет не получать больше таких писем? Если ты его любишь, то тебе должен быть небезразличен покой любимого. А он получит твое письмо и рассердится: “опять поклонницы”. Да, любовью обидеть нельзя. Но надоесть можно. Как та самая “Демьянова уха”. Нет, доченька, с письмом это ты плохо придумала”.

И подумала вслух: “Да, это вариант. Но знаешь, я вот чего боюсь: а вдруг не ты одна будешь его поджидать? Придешь ты с надеждой на личное общение, а там - толпа жаждущих его внимания влюбленных девушек или женщин, и представь себе: каждая из них думает, что она любит больше всех и именно она достойна любви своего возлюбленного, именно она способна сделать его счастливым. Вот он выходит из дверей, а на него бросается толпа обезумевших женщин. И так каждый день много лет подряд. И в этой толпе ты со своим искренним и чистым чувством. Только он-то об этом не знает, ты для него - одна из толпы, лишающих его столь вожделенного покоя после трудового дня. Встреча - это вариант, но не знаю - хороший ли? Как ты считаешь?” Дочь кусала губы: “Мамочка, что же делать? Ну почему я такая несчастная? Всю жизнь теперь мучится,..”

Я опять поспешила утешить расстроенную девочку: “Что делать? По-моему, ничего не надо делать. Ведь тебе никто не мешает любить его. Вот и люби, радуйся своему чувству, Бога благодари за то, что дал тебе радость полюбить”. Верочка вскинула на меня мокрые глаза: “Да чему радоваться-то? Ведь он так никогда и не узнает о моей любви...” - “Вот и хорошо, что не узнает. И не смотри на меня как на изувера. Подумай, ведь если этот человек - ровесник мне или папе, то у него наверняка есть семья и дети. А вдруг он отзовется на твою любовь? Что получится? Получится повод к блуду. Или же самый блуд. Ты же не уверена, верующий ли он человек? И ты тогда окажешься разрушительницей чужого брака. Это одно. А другое, знаешь, я не имею в виду именно твоего возлюбленного. Может, конечно, оказаться, что он человек высокоморальный и высоконравственный, может быть, он очень чуткий и мудрый. Может быть, у него и нашлись бы для тебя хорошие утешительные слова и ты не чувствовала бы себя обездоленной, обиженной или осмеянной. Но поверь - испытание славой выдерживают не все. Многие претыкаются о собственную популярность и незаметно для себя превращаются в самовлюбленных эгоистов, которым безразличны чувства других. Часто случается, что популярные артисты считают возможным для себя едва ли не все. И то, что для нас считается грехом, для них привычное и вполне нормальное занятие. Какое разочарование ты тогда пережила бы! Нет, доченька, Господь поступил с тобой очень разумно: ты любишь, ты спасена от неверных увлечений неверными людьми. И то же самое время вынужденной разлукой ты спасена и от искушений: а вдруг взрослый мужчина, избалованный женским вниманием, не сумеет справиться с искушением и воспользуется твоей неопытностью. Ты и сама не представляешь, как притягательны твоя молодость и неискушенность. И как сложно не поддаться уловкам лукавого, соблазняющего людей блудными помыслами.

Так что постарайся не гневить Бога своими сетованиями. Лучше давай попытаемся разобраться, отчего ты считаешь себя несчастной? Ведь ты любишь. Это такое счастье! Ты страдаешь оттого, что не можешь подарить счастья любимому человеку. Но тогда что ты считаешь счастьем для него? Заботу, внимание, попечение о нем? Но такие вещи имеют не только материальное выражение, но и духовное. Заботиться можно не только готовя обед или стирая носки. Молитва тоже забота, и, возможно, куда более значимая, чем обычное житейское попечение. А молиться тебе никто не запретит. Вот и молись о нем. Пусть Господь по твоим молитвам дарует этому человеку здоровье, пошлет Ангелов-хранителей, споспешествует ему во всех его трудах и благих начинаниях, пусть Господь по Своей великой милости убережет его от зла и неправды. Ты попробуй, и ощутишь, как из твоей души улетучатся боль и тоска и вернутся радость, мир и покой”.

В это время дочь особенно тщательно готовилась к исповеди и исповедовалась часто, часто старалась причащаться. Наш батюшка был бережен с Верочкой, постоянно утешал ее и ободрял, всегда находил доброе слово и повод для похвалы, чтобы поддержать ее. К тому времени Вера стала петь на клиросе. Слух ей Господь даровал хороший, голос проникновенный. Сестра-регент терпеливо обучала мою дочь премудростям клиросного пения. Вера окончила школу без “троек” и поступила в музыкальное училище на отделение хорового пения. А там - Павел. Но это совсем другая история.

Я знаю, что такая “беда”, как любовь к артистам и певцам, - вещь не такая уж и редкая. Сколько страданий и разочарований, сколько никчемной войны между детьми и родителями. И кажется, что выхода нет. Выход есть. И если вдруг случается детям всерьез и надолго влюбляться в “звезд”, то и такое чувство своего ребенка нужно уважать. Никто не виноват в том, что случилось именно так. Нужно научить свое чадо: “...возложи на Господа печаль свою и Той тя препитает”.

содержание

Разговор об отношениях между взрослыми мужчинами и женщинами впервые состоялся у нас с дочерью примерно в то же время, когда я рассказывала ей о грядущих циклических изменениях ее организма. Я тогда сказала дочери, что скоро она будет способна к зачатию и рождению детей. И моя дочь “резонно” заметила, что “дети-то, мама, не из воздуха берутся”. Конечно, не из воздуха. Из слов Веры я сделала вывод: тема супружеских отношений уже была обсуждаема в кругу ее подруг. Но Вера словно ожидала продолжения разговора на такую тему. Да я и сама не хотела того, чтобы взрослые отношения стали для дочери откровениями, исшедшими из чьих-то чужих уст. Я хотела подготовить девочку к тому, что близкие отношения между мужчиной и женщиной не простая утеха - эти отношения имеют скрытый духовный смысл. Женская честь - как хрупкий цветок, который нужно стараться сберечь от тлетворного влияния плотских страстей.

Я сказала дочери, что ее взросление ответственно не только по отношению к здоровью. Взросление чревато неумением справиться со страстями, и подростки зачастую оказываются не в состоянии укротить буйство своей растущей гормональной системы. Во все времена люди росли и взрослели. Но наши предки смиряли плоть взрослеющих сыновей и дочерей тем, что старались загрузить их физической работой. Так, чтобы не оставалось времени и сил на иные развлечения. А кроме того, ведущую роль в жизни наших предков играло христианство. По принципам христианской нравственности и самые мысли о блуде считаются недопустимыми.

“Но ты, как и всякая верующая христианка должна знать, что такое поведение недопустимо для всякого человека, а тем более для христианина”, - так сказала я Вере. И добавила: “Православная девушка не должна вступать в близкие отношения до брака, даже со своим будущим мужем. Это преступление заповеди Божией, это блуд. А блудник, как тебе известно, не наследует Царствия Божия. Более того, православная девушка не должна вести себя так, чтобы о ней соблазнялись окружающие ее мужчины. Бесы не дремлют. И твое целомудрие не должно быть нарушаемо ни единым помыслом о плотском грехе. И не бойся прослыть несовременной. Твое целомудрие по достоинству будет оценено твоим супругом, целомудрие - одна из самых высокочтимых добродетелей”. -

А Вера спросила: “Что, и косметикой тоже пользоваться нельзя?” Я отвечала: “Собственно говоря, косметика как средство ухода за кожей, как средство, поддерживающее здоровье, - вещь полезная. Но это не относится к декоративной косметике. Ею, как правило, наши женщины пользоваться не умеют. Так накрасят себе лицо, что и лица-то не видать. А зачем? Особенно дико смотреть на юных девушек, неумеренно пользующейся косметикой. А кожа тоже растет и тоже меняется. Все процессы очень активны и трудны для организма.

Немногим позднее, два года спустя, Вера пришла ко мне за очередным советом. “Мама, ты только не ругай меня. Я спросить хочу не для себя. Вот ты гинеколог. А у меня есть подруга одна, это секрет, кто. В общем, у нее есть парень, они собираются пожениться. Она просила меня, чтобы я узнала у тебя, как им предохраняться”, - дочь выпалила эту тираду на одном дыхании и застыла в ожидании ответа. Я ответила: “Самый лучший способ предохраняться - это не иметь близких отношений”. - “Понимаешь, мам, они так любят друг друга, что это уже произошло. А о детях до свадьбы говорить еще рано, понимаешь?”. “Вера, неужели ты оправдываешь добрачные отношения? Какая же это любовь, если молодые люди блудят? Нет, ты не подумай, что я осуждаю ребят, но я не буду им помогать, прости меня. Я не знаю, что ты скажешь своей подруге. Но если она тебе действительно дорога, то ты найдешь такие слова, которые помогут ей прекратить добрачные отношения. Верочка, ты вспомни только, я ведь тебе рассказывала: раньше даже поцелуй служил оскорблением девичьей чести. Молодой человек, посягнувший на честь девушки, должен был жениться на ней безотлагательно. Тот же, кто лишал девушку невинности, обязан был жениться на ней едва ли не на другой день. Взял один грех на душу - не допусти другого греха.

А ведь каждый день наша хирургическая гинекология выносит ведра кровавого “абортного материала” - загубленных во чреве детей. И все чаще и чаще к нам обращаются с просьбой прервать нежелательную беременность девочки, едва достигшие пятнадцати или шестнадцати лет, А сколько наши хирурги “зашивают” тех, кто прервал свою беременность вне стен медицинского учреждения?! А сколько женщин и девушек гибнет при этой процедуре, ведь она проводится “вслепую”. А сколько потом женщин остаются бездетными? А какой всплеск венерических заболеваний? Вот такая, девочка моя, “любовь”. Ты спрашивала: чем предохраняться? Только целомудрием. Надежнее этого ничего не придумано и не может быть придумано. Запомни это и расскажи своей подруге”. Нужно сказать, что этот “холодный душ” окончательно отрезвил Веру. Она больше никогда не говорила о том, что если любишь, то “можно”. Она утвердилась в том, что если действительно любишь, то “нельзя”. Любовь - это ответственность за любимого, а не погоня за удовольствиями.

содержание

Верочка уже училась на втором курсе музыкального училища, когда в ее жизни появился Павел. Он был братом ее сокурсницы и каждый вечер приходил к училищу, чтобы встретить сестру и проводить ее до дома. Сам Павел был старше Веры и ее сестры на восемь лет, к тому времени он окончил институт и работал программистом. Павел был спокойным и очень уравновешенным молодым человеком. Так получалось, что сначала Павел и Катя провожали домой Веру и только тогда шли к себе домой. Молодые люди о многом говорили, и вскоре Вера почувствовала, что Павел к ней неравнодушен и он ей тоже небезразличен. Вера испугалась. Она сказала мне: “Мама, мне так неловко! Ведь совсем недавно я говорила и чувствовала, что люблю другого человека. А теперь с радостью и нетерпением жду каждого вечера, потому что придет Павел. Мам, я не блудница? Я не предательница? Ведь я предала свою первую любовь, разлюбила...” Я поспешила утешить дочь: “Видишь ли, Верочка, твоя первая любовь, несмотря на то что она была и чиста, и прекрасна, но все же была обречена на то, чтобы угаснуть. Это - как испытание твоих чувств, твоего сердца и разума. Господь испытывал тебя, готова ли ты к серьезным отношениям, ответственна ли ты за себя и любимого, будешь ли ты в состоянии сберечь себя от глупых поступков. Твоя первая любовь была достаточно серьезным чувством. Но ты умолила Бога, Он сохранил тебя и даровал возможность изведать такое чувство, которое вы можете пронести через всю жизнь. Ты не предательница. Но и сейчас не спеши с выводами. Не стоит себя “накручивать”, не стоит спешить навстречу желанному счастью, ощутить, что значит быть любимой. Нужно сдерживать себя, не дать разгуляться мечтам и фантазиям. И молиться не забывай, пусть Господь откроет тебе, это ли твой суженый”.

Вскоре Вера поделилась со мной очередной новостью. Павел, как оказалось, был потенциально верующим человеком. Он не был крещен, но, как физик и математик (очень талантливый), прекрасно понимал, что все разговоры и теории об эволюции - бред и ложь. Не может случайно возникший разум быть столь величественным и могучим. Не может человек быть игрой природы, не могут физические процессы, которым подчинен наш мир, истекать из самого мира. По представлениям Павла, весь наш мир - свидетельство чьего-то бесконечно разумного смотрения, плод чьего-то грандиозного труда. Павлу не приходило в голову связать свое предощущение близкой Истины с Богом. Он все думал, что наша “цивилизация” привнесена откуда-то из космоса инопланетянами. Вера смутила Павла, она как-то сказала ему, что на инопланетян можно “списать” машины, механизмы и письменность (если человек не верует в Бога). Но цивилизация - явление социальное. А Павел поражен вселенскими законами. Разве могут инопланетяне сотворить всю Вселенную? Павел поразился: “И правда. Что-то я недодумал. Кто же тогда все это сделал?” Вера ответила: “Конечно, Бог”. Павел стал возражать: “А почему Бог?” Вера не растерялась: “А почему нет? Потому ли, что ты о Нем ничего не знаешь?”. Павел призадумался. А потом запросился в церковь. Его просьбы становились все настойчивее, и когда Вера привела молодого человека к нам в дом, чтобы познакомить его с нами, то первой просьбой его было: “Тамара Евгеньевна, Василий Павлович, повлияйте, пожалуйста на Веру, она не ведет меня в храм”. Вера же отвечала, что хотела посмотреть, не является ли желание Павла прихотью и мимолетным желанием. После нескольких бесед с нашим батюшкой Павел крестился. Он искренне уверовал, старался как можно чаще причащаться. Верочка была рада за него, да и мы разделяли радость дочери.

Павел всем нам очень понравился. Он был таким простым в общении, и очень скоро они с Василием и дня не могли прожить друг без друга. Павел стремился во всем помочь Василию, ведь Тихон уже ушел служить в армию. Вместе с мужем они что-то мастерили, колотили, паяли, крутили. А вечером Павел неизменно спрашивал у нас с Василием и свекровью разрешения прогуляться с Верой час-полтора. Он был пунктуален, ни разу не задержался с прогулки. С нами был предупредителен, а свекровь была очарована им совершенно. У Паши не было бабушки, и он с нежностью относился к бабушке Веры.

Верочка расцвела. Она не уставала благодарить Бога за Его благое о ней попечение, за то, что ей встретился такой замечательный молодой человек. Павел очень бережно относился к Вере, он не позволял себе посягательств на ее честь. Старался не оскорбить ее ни откровенным прикосновением, ни двусмысленным словом, ни неосторожным взглядом. Верочка даже как-то радостно пошутила: “Ой, мам, совсем как в частушке: “Мой миленок - как теленок, только б веники жевать: проводил меня до дома, не сумел поцеловать”. Так хорошо! Я совсем не думаю о том, что Павел стремится к тому, чтобы получить от общения со мной собственное удовольствие. Он не такой. Он так бережет меня! Слава Богу!” А в том, что Вера не дает своему избраннику поводов для вожделения, я могла не сомневаться. Да и Верочка постоянно следила за чистотой своих помыслов, она часто исповедовалась и беседовала с батюшкой.

Дети, провстречавшись год, пришли к нам за благословением на брак. Мы с Василием уже думали об этом, ведь все шло к тому. И мы решили, что если дети решат жениться, то не станем препятствовать им и отговаривать Веру - дескать, еще рано тебе замуж, всего-то девятнадцать лет, мол, закончи училище, и тогда женитесь. Бог даст, все наша девочка сможет: и с хозяйством справится, и мужу угодит, и учеба никуда от нее не уйдет. Поэтому когда Павел и Вера упали перед нами на колени и склонили головы, испрашивая благословения, бабушка, обливаясь слезами радости, вынесла Казанскую икону, и мы благословили детей. Они решили венчаться после Великого поста, на Красной горке. Батюшка благословил их и одобрил испытательный срок, выбранный самими детьми: тогда только-только отошел Успенский пост и до Красной горки ждать нужно было полгода или чуть больше.

После свадьбы Павел с Верой перешли жить в кооперативную квартиру, которую мы когда-то построили с Василием. Вскоре Господь благословил их детками. Верочка все шутит: “И в кого у нас все двойни да двойни? Не иначе, как в Тихона”. Дети у них с Пашей растут здоровыми и спокойными. Малышей крестили и регулярно приносят на причастие. Живут Вера с Павлом дружно - как говорят, душа в душу. И слава Богу. Если бы не Он, если бы не Его милость к нам, я и не знаю, какими бы выросли наши дети, какая бы нас ждала старость. Ведь какое время смутное настало! Еще хуже, чем прежде. Старые идеи забыты, новые еще не утвердились, а что вокруг творится, так и подумать страшно. Моим неверующим однокурсникам и однокурсницам повзрослевшие дети принесли много слез: кто-то с мафией связался и сгинул в погоне за деньгами, кто-то пить приучился, а есть и более страшные случаи. Словом, чем дольше живу, тем отчетливее понимаю: “Без Бога - не до порогам”. Так еще бабушка Лиза говаривала, тому и внуков теперь учу. А что еще говорить-то? И говорить-то больше нечего. Бога вот молю теперь, чтобы не оставил Он своей милостью всех тех, кто помогал нам, молился за нас, радовался и печалился вместе с нами.

содержание

Трудно ли в наше время растить детей? Конечно, трудно. Впрочем, с детьми никогда не было просто. Дети - наша совесть, наше отражение, наше прошлое, глядящее на нас из нашего будущего. Какие они теперь, такими и мы некогда были внутри себя. Мы ужасаемся, глядя на нравы нынешних подростков и молодых людей. Но ведь мы в состоянии все исправить. Двери храмов открыты, Господь ждет нас, матерей, с чадами нашими, Он распростер нам Свои благие объятия, и нужно спешить. И не нужно бояться. К Богу никогда не поздно прийти. Но сделать это, вне всякого сомнения, нужно как можно раньше. Помните, дорогие сестры и матушки, как сказал Господь: “Дерзай, дщерь!” И много таких, кто дерзает, много таких, кто не устает стучать, и им открывают. Их девочки пока еще совсем маленькие, но отчего-то верится, что именно такие девочки сумеют родить и воспитать поколение людей, которое станет гордостью не только своим родителям, но послужит и Отечеству своему на пользу и на славу Церкви поработает.

“Пускайте детей приходить ко Мне”. Пускайте, приводите, приходите. Господь любит и ждет нас всех.